Почти в самом конце взлетной полосы, там, где в последний военный год истребители-бомбардировщики развивали максимальную стартовую скорость, отрывались от земли и круто взмывали вверх, чтобы не разбиться об отвесные скалы Каменного Моря, — там «Ворона» медленно съехала по колдобинам на старый грейдер. Сызнова началось неуклюжее лавирование среди выбоин, ям и промоин. Теперь и эта дорога была пустынна. Паттоновские поклонники оставили на маркировочных жердинах и сучьях лохмотья бумаги и одежды, отчего иные из этих предупреждающих знаков стали похожи на огородные пугала. Лохмотья бились и трепетали на холодном ветру с озера, махали Берингу. Ночь становилась бурной.

Ломота в плечах, вероятно, все же не обманула Собачьего Короля, погода действительно менялась. Склоны вроде как уже в тучах? Видимость ухудшилась. Усталый от напряженного вглядывания в разбитую, ухабистую дорогу, Беринг потер глаза. Помнится, когда ехали в горы, выбоин было не так много. А сейчас? Сколько же их — черными тенями возникают вдруг в луче фар, и далеко не все помечены жердями. Иногда он прижимал машину к самому краю пропасти, потому что иначе было не проехать.

— Куда тебя несет? Осторожно! — прошептала Лили и невольно схватила его за локоть, когда автомобиль очередной раз вильнул, чтобы не угодить в яму. Но скоро Лили опять разморило, она перестала следить за дорогой и уронила голову ему на плечо. Амбрас в потемках разговаривал с догом и ездой не интересовался.

Отчего так плохо видно? Все подернуто какой-то странной мутью — наверно, от пыли, которую подняла «Ворона»? Не иначе как ветер задувал эту пыль внутрь машины, сквозь щели и вентиляционные клапаны? Вот только что Беринг утер глаза тылом руки, а их уже опять застят слезы; он отчаянно напрягался, стараясь рассмотреть, что там на дороге — яма или просто тень.

Хотя, возможно, в этих расстройствах и обманах зрения виноваты всего-навсего тусклые фары «Вороны». Во время ремонта он так и не нашел им замены. А правильно ли он вообще едет? Нет-нет, все в порядке, дорога та самая. И где в Мооре взять новые фары? Вот о чем Собачьему Королю стоило бы спросить капитана. Или, может, Лили сумеет достать их на равнине?

Размышляя об этом, Беринг медленно и незаметно ехал прочь от своего счастья. Он повернулся к Лили, но распознал ее лицо только со второго взгляда — до того тусклый был свет. Она боролась со сном. Устала ничуть не меньше, чем он.

И тут сон в одну секунду как рукой сняло. Беринг и думать о нем забыл, когда впереди тенью разверзлась яма, не помеченная предупреждающим знаком, — разверзлась до того неожиданно, что он чуть было не посадил в нее машину. Он резко затормозил, так что Лили только чудом не врезалась лбом в ветровое стекло. Что произошло с Амбрасом и догом, Беринг не видел, но слышал, как хозяин сердито воскликнул:

— ...что такое? Что с тобой?

— Яма.

— Где? — спросила Лили.

Внезапно Беринг прямо обмер, дыхание перехватило, в голове пустота: он оторвал взгляд от дороги и перевел его на Лили, а эта тень, эта яма двинулась за его взглядом , выскользнула из луча фар, взлетела вверх и черным пятном затемнила лицо Лили. Тень двигалась вместе с его глазами. Яма зияла не на грейдере, а в его взгляде! Если он снова оборачивался к дороге, эта дыра повторяла движение его зрачков; если неотрывно смотрел в конус света фар, тень снова замирала на дороге — овальное пятно, не столь резко очерченное и не столь черное, как настоящие западни и выбоины, однако ж почти от них неотличимое. Его взгляд, его мир был продырявлен.

— Где? — повторила Лили. — Где тут яма?

— У тебя галлюцинации? — спросил Амбрас. — В чем дело?

— Ни в чем, — ответил Беринг. — Так, пустяки. — И поехал дальше, прямо на эту дыру в своем мире, которая отступала перед ним и с каждым движением его глаз, точно блуждающий огонек, плясала то по дороге, то по темным скальным кручам, то над бездной, а все же постоянно была в поле его зрения, словно указывала путь обратно к озеру. И он следовал за этим знаком, невидимым для других, следовал за ним в ночь, безмолвно и растерянно.

ГЛАВА 18

Песье логово

Ночь была короткая. На востоке гребни и вершины Каменного Моря уже купались в лучах зари, когда «Ворона» наконец-то свернула на набережную и покачиваясь направилась к черным от копоти стенам водолечебницы.

Ветер, уже не порывистый, а ровный и теплый, рвал и разгонял тучи над озером. Над отвесными скалами Слепого берега вставал ясный, наполненный птичьим гомоном день раннего лета. Но дыра, сквозь которую в мир Беринга вторгался мрак, не сомкнулась и при свете дня.

Дог так и не убрал башку с колен Амбраса, который молча сидел на заднем сиденье, а в водительское зеркальце Беринг не мог разобрать, бодрствует Собачий Король или спит. Беринг зябко ежился, хотя и чувствовал тепло Лили, спавшей у него на плече. Он мертвой хваткой вцепился в баранку, словно это была единственная и последняя опора в громыхающем мимо ландшафте, который убегал назад, в Ничто, по обе стороны дороги.

Лили проснулась, когда «Ворона» затормозила перед метеобашней. Белый Лабрадор — ее собака — с лаем метался по прибрежному лугу. Амбрас вынужден был придержать дога за цепь. Сквозь оглушительный лай он крикнул Лили доброе утро . Потом ладонью закрыл своему псу глаза и тихонько сказал: Всё, хватит . В ту же секунду дог замолчал. А Лабрадор, шалея от радости, по-прежнему скакал вокруг машины.

Кофе? Может, Лили все-таки прокатится с ними до виллы «Флора»? Лили не хотела есть, она только устала. И больше никуда не поедет. Лабрадор щелкал зубами, пытаясь куснуть шины.

Злющие псы не дали им толком попрощаться. Лили пальцем провела Берингу по щеке, нарисовала незримую волнистую линию, знак, которого он не понял, вылезла из машины и поспешно захлопнула за собой дверцу, чтобы не провоцировать дога к нападению на ее стража. Амбрас отпустил цепь и рассмеялся. Лабрадор вихрем налетел на хозяйку, и не успела она оглянуться, как он вскинул передние лапы ей на плечи и вмиг облизал лицо.

— Чего ты ждешь? — спросил Амбрас, похлопав Беринга по плечу.

Лили отперла висячий замок, сняла цепь с обитой железом двери и вошла в башню; на них она больше не оглянулась, только, уже невидимая в темноте, кликнула собаку.

Беринг подал «Ворону» назад, примял заросли жгучей крапивы и одной рукой попытался оттолкнуть на заднее сиденье дога, который яростно кидался на ветровое стекло, пытаясь достать Лабрадора. А тот, без ошейника и без цепи, напился илистой воды из лужи и наконец устремился в дом, следом за хозяйкой. Место! — сказал Амбрас, и Беринг ощутил, как стынут у него на руке собачьи слюни.

Когда «Ворона» уже катила по сосновой аллее к вилле, солнце поднялось над горами. В последние дни Беринг постарался заровнять выбоины на подъездной дороге — горы песку и щебня лопатой перетаскал; поэтому ехать можно было совершенно спокойно, без нервотрепки, и он в самом деле успокоился. Теперь, если он на секунду-другую зажмуривал левый глаз, из поля зрения, конечно, многое исчезало, но исчезало и пятно. Стало быть, второй глаз был цел и невредим. Невредим .

Собачья стая тесным кольцом окружила вернувшихся; молчком, виляя хвостами и вывесив языки, псы проследовали за ними по коридорам виллы на кухню. Там, еще до того, как Амбрас велел затопить плиту и сварить кофе, Берингу предстояло приготовить корм для собак, и от усталости он порезал руку. Кровь капала на свиные желудки и обрезки мяса, капала на овсянку, которую он собирался смешать с мясом, забрызгала каменные плиты кухонного пола. Самые голодные из стаи обнюхали кровь, но сперва, чтобы не дотронуться до нее, втянули язык в пасть.

Амбрас появился на кухне как раз в ту минуту, когда Телохранитель тряпкой и холодной водой пробовал унять кровотечение. Грязную тряпку Собачий Король велел немедленно снять, после чего обработал порез йодом, забинтовал и закрепил повязку лейкопластырем из армейской аптечки. Потом он разложил по мискам собачий корм, опорожнил печной зольник, помог Берингу затопить плиту и сам сварил кофе.